Елизавета из родникового края

17 декабря Елизавета Горшунова отметила своё 90-летие. Несмотря на возраст, ветеран ведёт достаточно активный образ жизни, любит петь, с удовольствием участвует в мероприятиях для тазовских ветеранов. А главное, она — светлый и позитивный человек, с которым приятно общаться

Детство Елизаветы Яковлевны пришлось на военное время. Ей было семь лет, когда началась Великая
Отечественная война. После 22 июня 1941 года детство Лизы Королёвой, а вместе с ней и ещё миллионов советских детей закончилось.

Семья Королёвых жила далеко от театра военных действий — в глубоком тылу, в деревне Ерыкла Алексеевского района Республики Татарстан. Ерыкла в переводе означает родники, и действительно, вспоминает Елизавета Яковлевна, родников неподалёку от деревни было очень много. Там не было оккупации, самолёты над головой не летали и не сбрасывали бомбы, между тем тяготы военного времени жители тыла ощущали в полной мере. 1941-й семья Королёвых ещё как-то пережила, а на следующий год наступил голод. Весной и летом в пищу годилась любая зелень, и маленькая Лиза ходила к родникам за конским щавелем.

— Утром встаёшь, котомку на плечо и идёшь километра два-три. Там трава росла — я не знаю, как она правильно называлась, мы её называли стогунцы, коновник. Она большая, выше колена, листья широкие, мы старались молоденькие листочки собирать. Бог дал, что была эта трава, — она нас очень выручала. Нарвём её полный мешок и домой несём. К обеду тяпкой нарубим и варим суп. Остатки на крыше расстелешь — сушишь. У нас ещё, слава Богу, корова была: если бы не корова, не выжили бы мы в ту страшную войну. Утром изомнёт мама траву до состояния муки, просеет и на молоке сделает лепёшки. А они такие зелёные… Но ели, кушать-то хотелось. Да ещё всё это без соли, тогда соли в магазине не было, — рассказывает Елизавета Горшунова. — Летом ели всё, что росло, любую траву. Недалеко от деревни был лес, нас на опушку отпускали за ягодами, за грибами.

Главным блюдом на столе была картошка. Хлеб в деревне по карточкам не давали. Вся надежда была на приусадебное хозяйство: что вырастишь, то и съешь. Правда, сначала нужно было заплатить государству продовольственный налог — почти в каждом дворе были коровы, куры и овцы. В деревне был крупный колхоз: своя ферма, конезавод и поля, где выращивали в основном картофель, пшеницу и рожь. Как только начиналась весна, в поле выходили все жители деревни — от мала до велика. Сначала засаживали поля, потом свои огороды.

— Пахали на коровах, но чаще сами женщины по несколько человек запрягались и тянули плуг, потому что коровы не очень-то слушались, а быков государству на мясо сдавали. Мы маленькие были — 7-8 лет, а нас уже в колхоз посылали на работу. Как только начинается сенокос — взрослые косят, а мы граблями переворачиваем траву. Когда высыхала, мы её в кучки собирали, а кто постарше, они уже её в стога складывали. К концу войны мне 12 лет было, так уже как взрослой — вилы дали. В уборочную мы рожь и пшеницу собирали: комбайнов не было, колосья вручную жали. Женщины в снопы собирали, а мы колоски с земли поднимали. Придёт бригадир, разделит по метру «квадраты», и вот мы собираем: сначала граблями, потом руками. Всё, что на земле лежит — ни колоска, ни зёрнышка не пропускали! Жали колоски тоже вручную: садились женщины и руками переминали. А есть-то хочется: намнут и, пока никто не видит, — в рот немного. Домой нельзя было брать, даже в лаптях не принесёшь — за это судили, — вспоминает Елизавета Яковлевна.

Без отца трудно было, говорит Елизавета Горшунова. Он, пока воевал, изредка посылал весточку домой. Вот только мама была неграмотная, поэтому детям письма не читала. В 1944 году после ранения отца комиссовали. Он один из семьи вернулся, семь его братьев погибли.

— Мы пережили эту страшную войну, и нам ещё повезло: мы видели и голод, и холод, но мы немцев не видели, не слышали свиста пуль и взрывов снарядов. Помню, как закончилась война, — рассказывает Елизавета Яковлевна. — Вся деревня собралась на площади перед сельсоветом, смеялись, но больше плакали — в каждой семье были погибшие. В войну тяжело было, но и после неё в деревне легче не стало. Мне тогда 12-13 лет было, мы уже работали как взрослые. Летом — в колхозе, зимой учились — в деревне школа- «трёхлетка» была. А у нас на четверых детей один тулуп, валенок не было, в лаптях ходили Дедушка нам плёл лапти из липовой коры. Потом ходили учиться в соседнюю деревню — там «семилетка» была. Даст мама мешок картошки и трёхлитровый бидон молока на неделю: утром отваришь картошки, поешь, в обед тоже картошка и стакан молока, на ужин так же. Я так год проучилась, а потом вернулась в деревню — через год там открыли семилетнюю школу, — вспоминает тазовчанка.

Полегче стало, когда Елизавета переехала жить в город. Устроилась на завод, стала получать зарплату. Но семейное несчастье изменило её жизнь: в 1957 году умерла старшая сестра — без матери остались четверо детей. Тогда-то наша героиня и вышла замуж за вдовца, бывшего фронтовика и усыновила племянников. Семейное счастье Елизаветы Горшуновой длилось недолго: в 1961 году она овдовела.

В 1969 году начался новый этап в жизни нашей героини: она переехала жить на Крайний Север, в Антипаюту, а потом в Тазовский. Кем только ни приходилось работать — и прачкой, и кладовщиком, даже в поле в составе геологической экспедиции работала поваром. Первая запись в трудовой книжке Елизаветы Яковлевны была сделана в 1950 году, последняя — в 2004-ом.

17 декабря Елизавете Горшуновой исполнится 90 лет, однако этих лет ей не дашь: весёлая, общительная, она никогда не конфликтует с людьми. Жизненные тяготы и невзгоды не сломали ветерана, а закалили. Покой в душе, а также любовь и внимание родных и близких — вот то, что даёт силы и помогает жить.

Автор: Ольга Ромах
Фото из архива СЗ